Личный опыт: что нужно знать, когда вы лечитесь от зависимостей

Журналист Галина Рыжкина пятый месяц находится в ремиссии от алкогольной и наркотической зависимости и в своих социальных сетях и проектах открыто рассказывает о том, каково это – быть зависимым, как лечиться и почему не стоит стесняться и стыдиться болезни. Специально для «Лайқос» она делится промежуточными, первыми итогами своего выздоровления, в котором главным условием считает качественную терапию.

«В журналистике нет места трусам», «Ты должна быть сильной», «У тебя есть только ты», «Стисни зубы», «Не расслабляйся», «Терпи», «Соберись» – мне трудно вспомнить сейчас все установки, на которых я прожила первую половину своей жизни, но все они были про мою силу и одиночество. В детстве я почувствовала, что не очень нужна и не сильно важна. Так уж вышло. И в 12 лет отчаянно захотела заниматься журналистикой. Только сейчас мне стали понятны те детские мотивы. Только сейчас мне стало ясно, почему вдруг 12-летняя девочка с косичками решила, что непременно должна стать журналистом, и стала им. Чтобы быть нужной.

Я не случайно вспоминаю детство и акцентирую внимание на детской травме, потому что именно там начали складываться не только моя индивидуальность, трудолюбие, высокие требования к себе и окружающим, но стала формироваться и моя зависимость. От нелюбви, от чувства брошенности. И когда на сеансе с терапевтом в реабилитационном центре Vita Nova я вспомнила ту девочку с косичками, я стала просить у нее прощения. Кажется, только теперь мы начинаем ладить.

В Казахстане в лечении зависимости нет комплексного и гуманного (человеческого) подхода. А значит, оно неэффективно. Поверьте мне, я – алкоголик и наркоман, я знаю, о чем говорю. Я не устану повторять фразу из одной из самых известных книг Габора Матэ «В царстве голодных призраков»: «Морализаторство заменяет милосердие, а предрассудки подменяют изучение вопроса». Эти слова из предисловия к изданию на русском языке точно определяют подход к лечению зависимости в нашем регионе. Именно так лечат зависимость в Казахстане, несмотря на то что в мировом рейтинге по алкоголизму в прошлом году страна заняла 11-е место среди мужчин и 19-е место среди женщин. Только вдумайтесь, 11-е место. До сих пор не существует системных исследований и мониторинга ситуации с химической зависимостью. При этом про наркотики ежегодно говорят со всех высоких трибун: и МВД, и Генпрокуратура, и депутаты, и даже президент. Но программы профилактики и лечения наркозависимости не работают без внимания к ментальному здоровью. Понимаете? Вот в чем дело. Не работают и не будут работать.

Вот почему уже несколько месяцев в своих соцсетях и журналистских проектах я, не стесняясь, открыто и где-то даже фанатично рассказываю об алматинском центре трансформации личности Vita Nova, в котором я прошла реабилитацию. И в этом мои желания, может быть, впервые совпадают с желаниями той 12-летней девочки с косичками. Об этом нужно говорить. В этом центре собралась команда людей, которые понимают, с чем имеют дело. Здесь работают не только и не столько с зависимостью, сколько с ее глубокими причинами. «Зависимость умеет ждать», – говорит мой ментор, координатор мотивационной программы Антон Лапшин. Моя зависимость ждала меня десятки лет. Она ждала, когда я совсем ослабну, когда меня сожрет депрессия, когда я устану и смирюсь. Вы скажете, что вино и таблетки в меня не пихали насильно, и будете правы. Это мой выбор и моя ответственность, от которой я не отказываюсь. Но, чтобы начать настоящее выздоровление, приходится копать глубже тяжелых жизненных обстоятельств. Именно этим и занимаются в центре – дают зависимому возможность не просто преодолеть проблему, разобравшись в ней, но и собрать новую, лучшую версию себя. Но и, как в случае с наркотиками, выбор выздоравливать или нет, остается за ним.

В это сложно поверить, но большинство зависимых не признают, что больны. Что плохого в том, чтобы выпить в хорошей компании друзей хорошего вина в конце недели? Совершенно ничего. До тех пор, пока эта компания хороших людей еще как-то проводит свое свободное время, кроме как с вином. Ездит вместе в горы, бегает по утрам или встречается на кортах, ходит в театры или по музеям, собирается за чашкой чая или кофе. Без вина. Это здоровое отношение к алкоголю здоровых людей, где он – не единственное и не основное условие отношений. Я говорю про вино, потому что это моя боль, но речь идет о любых психоактивных веществах. Когда людей связывает только вещество, это не дружба, это компания соупотребов – людей, употребляющих вместе. И это болезнь. Зависимые находят себе сообщество похожих на себя людей, они стремятся стать частью тех компаний, в которой их не будут осуждать, в которых употреблять наркотики и алкоголь – обычное дело. Еще один простой способ проверить себя и своих близких – проанализировать, что на самом деле вас связывает.

Принять свою болезнь сложно, кому-то очень стыдно, но, поверьте, облегчение не заставит себя ждать. Даже самый измученный организм удивительно благодарен. В реабилитационный центр я попала в конце мая, и, если вы спросите, что я делала весной, какими были дни, чем я занималась, – я не вспомню. Помню, что бегала по набережной, помню проекты, над которыми работала, и как ходила в магазин за вином. Вот, собственно, и все. И так я жила несколько лет. Сейчас я помню каждый день, я его чувствую и проживаю, я помню, что делала на прошлой неделе и две недели назад, помню отправленные и полученные мною сообщения, без напоминаний помню точное количество встреч, все дедлайны и данные обещания. Не прошло и полгода, с тех пор как я перестала употреблять и начала восстанавливаться моя психика и возвращаться память. Появилась концентрация, энергия, нет тревожности, нет чувства вины. А жизнь без чувства вины дорогого стоит. Чувство вины съедает так много сил, и это красный флаг, оно всегда яркий признак того, что вы болеете.

Но все это появилось не само собой и не просто потому, что я больше не пью и не глотаю снотворное пачками. Я над собой работаю. Я начала работать над собой в реабилитации, где компетентные аддиктологи деликатны и могут найти подход к каждому сложному пациенту. А все мы – сложные люди. Сначала они убрали эту чудовищную боль и стыд, а потом стали перестраивать мое больное «Я» в здоровое. Я бы назвала это реконструкцией, реставрацией, если хотите. Мой разваленный внутренний домик бережно стали ремонтировать, предварительно спросив у меня на то разрешения. Начали, как положено, с укрепления фундамента – с базовых чувств, потребностей, ценностей. Это и есть эффективная реабилитация. Убрать абстинентный синдром, погрозить пальцем, мол, наркотики это плохо, – недостаточно. Ведь весь смысл в том, чтоб, выйдя из рехаба, я научилась справляться с жизнью без вина и таблеток, преодолевать трудности самостоятельно.

Что же это за колдуны и волшебники мне попались? Никакого волшебства нет. В основе мотивационной программы лежит известная во всем мире 12-шаговая программа, но адаптированная экспертами центра на основе собственного опыта борьбы с зависимостью, с элементами когнитивно-поведенческой, гештальт- и телесно-ориентированной терапии. Это очень качественный подход к лечению.

В конце октября моей трезвости исполнится пять месяцев. Такой маленький срок, такое хрупкое равновесие, но я горжусь собой. Сегодня ментальное здоровье – мой главный приоритет. Я знаю, что зависимость – это болезнь на всю жизнь, я могу годами жить в ремиссии, но могу и с легкостью откатиться в беспросветность, ту густую, как кровь, тьму, в которой неба не видно. Но я не жалею об этом. Как бы это странно ни звучало, но я благодарна своей зависимости, которая помогла мне наконец-то себя узнать и понять. Встретить ту девочку с косичками.